[wcgame]

Подарок для  Тёнка
От сверхтаинственного Санта Винсента.

Название: Shelter From The Storm
Ссылка на оригинал: ткни меня
Автор: asimaiyat
Переводчик: Санта Винсент
Пейринг: Моззи\Нил
Рейтинг: NC-17
Размер: чуть больше 1400 слов
Разрешение на перевод: получено

Парню было семнадцать.

Да, он был шикарен. Он мог поддержать разговор на любую тему, Моззи перепробовал их все, и создавалось стойкое ощущение, что этот парень перечитал всю Нью-Йоркскую публичную библиотеку. Он мог бы предположить, что тот бросил старшую школу, но у него имелась впечатляющая коллекция студенческих удостоверений, позволяющих посещать занятия в любых образовательных учреждениях в округе, и глаза его всегда бегали, словно он искал что-то новое для изучения, какие-то новые загадки, которые требовалось разгадать. Обычно он действовал там же, где и низкосортные воры, около стен или в старых вагонах метро, но был в тысячи раз талантливей и настоящее мастерство показывал в тактике и движениях, которым просто нельзя научить. В их первую встречу он стащил у Моззи бумажник так, что тот даже не заметил. Хотя на самом деле Моззи заметил всё, но парень был быстр и двигался как Брюс Ли или Барышников, как некто, чей гений обитал во всём его теле.

Но ему было семнадцать. Он не мог быть даже в колледже, если его вообще интересовало, в каком порядке куда поступать.

И, конечно же, он был красив. Его глаза, голубые, как камни от Тиффани, сияли, но были немного прикрыты из-за бессонницы, когда они впервые встретились. Однако теперь, после трёх ночей на диване Моззи, они походили на светлячков. Его торс был идеален, на нём не было волос, и он только начал обрастать мускулами, спина была длинной и изящной, как у пловца, а задница – упругой, и подтянутой, и… О, Боже, Моззи действительно не стоило думать о его заднице.

“Семнадцать”, - напоминал себе Моззи. Он думал, что это не совсем справедливо, и человек, посвятивший себя криминальному искусству, не должен так сильно беспокоиться о том, что является законным, а что – нет. Но дело было не в законе, серьёзно, дело было в том, что этот парень, Нил, был малолетним преступником в нужде, одиноким ребёнком, который не следовал правилам и довольно быстро учился никому не доверять. Если бы его спросили, Моззи сказал бы, что такого понятия как “честь” у воров нет, но, возможно, что-то такое всё-таки существовало, потому что нечто подобное он и испытывал по отношению к этому парню. Позволить ему остаться на диване и ничего не попросить за это в ответ было самым большим, что он мог сделать. Это была мицва*, способствовавшая хорошей карме.

Что, однако, вовсе не означало, что он не просыпался все эти три дня с болезненно-твёрдым членом, думая о Ниле, лежащем там, на диване, за тонкой стенкой, одетом в одни лишь боксёры и потную футболку. Он просыпался, стряхивая с себя сны о вещах, о которых ему действительно не следовало мечтать. Например, о Ниле, который смотрит на него, находясь между его ног, об изящной прогибающейся спине Нила в тот момент, когда Моззи вколачивается сзади в этот скульптурный зад. Он чувствовал себя первосортным психом, но задача состояла в том, чтобы выйти и пожелать доброго утра парню, при этом не скрывая свою очевидную эрекцию, так что он откинулся обратно на подушку и стал медленно поглаживать свой член, думая о тех вещах, которые он делал в своих снах, пользуясь стремлением Нила понравиться и его восхитительной гибкостью.

В часы бодрствования он никогда бы не подумал тревожить парня, слишком тяжело бороться с искушением. Но сейчас, проснувшись лишь наполовину, Моззи думал о том, что сделала бы его альтернативная версия, не терзаемая угрызениями совести и обладающая козлиной бородкой, прямо как в одном из эпизодов Стар Трека. Было бы так легко намекнуть парню на то, в чём он заинтересован, достаточно, чтобы сыграть на его благодарности за возможность спать на диване и те уроки краж и подделки документов, которые Моззи проводил для него. Он сильно сжал свой член, представляя, как Нил сосёт ему, представляя эти блядские глаза, смотрящие на него снизу вверх, полные страсти, преданности и благодарности. “Это так неправильно”, - думал он, поглаживая себя большим пальцем по выделявшейся на члене венке, заставляя себя дрожать от мысли о том, что язык Нила, возможно, так же талантлив, как и его руки: дразнящий своим кончиком головку члена, ласкающий чувствительные яйца. Так ужасно и неэтично. Моззи не был эксплуататором. Но если бы был… Если бы он им был, то его болезненно-твёрдый член вбивался бы в эту маленькую задницу прямо в эту самую минуту, пока парень был бы ещё сонный и податливый в этом грёбанном косом утреннем свете. Он старался не ненавидеть себя за эту мысль; ведь не его вина в том, что это выглядело настолько… эстетически привлекательным. Да. Именно так. Настолько эстетически привлекательно, что он забрызгивал спермой свою любимую футболку, и член дёргался в его руке, когда он пытался и не мог изгнать образ Нила, который замер, пока Моззи заполнял его задницу своим семенем, впиваясь пальцами в эти узкие мальчишеские бёдра.

Да. Он, определённо, попадёт в ад. Обман, ложь и воровство – это одно, а вот это уже было за гранью.

Моззи очистил себя, переоделся и, входя в комнату, напрягшись от перспективы увидеть полуодетого Нила на диване, постарался задуматься о европейском варианте эзотерических правил игры в шахматы. Однако полуодетого Нила он не обнаружил. На диване, во всяком случае. Он всё ещё был полуодет, втиснулся в свои узкие тёмные джинсы, но не завершил образ рубашкой. Однако он уже проснулся и…

Рисовал на потолке, очевидно.

Моззи поправил очки и протёр глаза. Этого просто не могло быть. Он рассчитывал проснуться и обнаружить Нила всё ещё спящим на диване, делающим себе завтрак, читающим книгу… в общем-то, любым, но не стоящим на сомнительной стремянке, которую Моззи использовал для того, чтобы доставать книги с верхних полок, рисующим абстрактные геометрические фигуры угольным карандашом на потолке.

Ряд очевидных вопросов пронёсся в голове Моззи. “Почему ты рисуешь на потолке?”. “Как тебе вообще в голову пришло, что это приемлемо?”. “Откуда берутся деньги в моём секретном хранилище?”. Конечно, поскольку за последнюю неделю Моззи, похоже, превратился в того странного человека, о котором маленьких детей обычно предупреждают родители, самой чёткой мыслью его стало “Никто не должен так шикарно смотреться в джинсах”.

- Что, по-твоему, ты сейчас делаешь?

- О, - Нил слегка пошатнулся, стараясь достигнуть равновесия, и в один ужасный момент показалось, что он может упасть. – Я… я просто подумал, что помогу тебе, если немного украшу это место. Здесь слегка удручающе. Хотя книги чудесны.
Он сверкнул улыбкой, которая была эффективнее любого оружия, с которым Моззи когда-либо сталкивался в своей жизни, и внезапно сие действие превратилось в приятный жест, а не акт вандализма.
- Я найду ещё немного красок и добавлю их вечером, если они тебе понравятся. В противном случае я обязательно всё смою.

- Ах, спасибо, - Моззи склонил голову и осмотрел наброски-узоры, которые вписывались где-то между Фрэнком Ллойдом Райтом и работой с марроканскими плитками. Он решил, что ему это очень даже нравится. – Очень… креативно с твоей стороны.

- Я просто хотел сделать что-нибудь для тебя, ну, знаешь, чтобы показать мою благодарность, - Нил развернулся и изящно спустился по лестнице, как Джин Келли в “Поющих под дождём”. – Ты действительно мне помог, и я ценю это.
Он посмотрел сквозь густые ресницы, и это абсолютно точно не было приглашением, и неважно, насколько сильно воспалённое сознание Моззи хотело, чтобы оно им являлось.

- Не стоит благодарности. У меня были гости и похуже.
Враньё: у Моззи никогда не было гостей до этого раза. Он им не доверял.

- У меня никогда не было хозяина лучше, - без колебаний ответил Нил, и, должно быть, они стояли слишком близко друг к другу, ближе, чем следовало, потому что внезапно Нил обнял его, обвивая голыми длинными руками его талию и тепло дыша ему в шею. Обычно Моззи нельзя было удивить такой вещью, как объятия, но он сделал исключение для этого случая. Он говорил себе, что это был невинный жест, вот и всё, мальчишка был столь молод и доверчив, поэтому без раздумий подарил ему одно спонтанное объятие. И ничего, кроме этого. Пока Нил не отстранился, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, что было весьма нечестно, и не пробормотал: - Если я могу сделать для тебя что-нибудь ещё, скажи, не стесняйся.

Моззи не сказал ничего. Он пытался вспомнить, как прекрасно был сыгран эндшпиль в Сицилианской Защите** в соответствии с международными правилами турнира. Он моргнул дважды, и к этому моменту Нил уже стоял около дивана, роясь в своей кожаной заплечной сумке в поисках чистой футболки. Мышцы его спины изгибались, когда он через голову натягивал на себя тонкую белую футболку.

Рыцарь отступает, чтобы предоставить Королю возможность для рокировки.

В ту ночь альтернативная версия Моззи вернулась, заставила Нила спуститься со стремянки и запустила сильные пальцы в слипшиеся от краски волосы. Вспотевший, он проснулся посреди ночи с бешено бьющимся сердцем, протянув руку к члену ещё до того, как смог чётко мыслить. С другой стороны очень тонкой стены он почти мог различить тихий вздох и затруднённое дыхание, доносящие с дивана, на котором его гость, по-видимому, спал сном младенца.

Примечания переводчика:
*Мицва - предписание, заповедь в иудаизме. В обиходе мицва — всякое доброе дело, похвальный поступок.
**Шахматная партия, интересующиеся могут ввести это в Википедии и всё узнать.